Городские дела. Прием учащихся в городские приходские училища закончился и ученье началось обычным порядком, в конце августа. Во все училища принято свыше 500 человек. Цифра крупная. Но, вероятно, еще более крупная цифра детей осталась за дверьми школы, на улице, где они будут продолжать свое «образование» также, как продолжали до сих пор. Почему в Козлове такое множество уличных детей? С утра до ночи они клубком катаются то по задворкам, то по закоулкам и площадям. В воздухе стон стоит от их пронзительных криков, всевозможной брани, ссор, драк и проч. Не занятые ничем, они выдумывают тысячи грубых и дерзких шалостей, оканчивающихся вредом для мирного обывателя: залезают в сады, огороды, голубятни, разбивают стекла в окнах домов, хозяева коих отлучились на базар или к родным и т.п. – Пропасти на вас нет! … кричит озлобленный обыватель гоняясь за сворой маленьких разбойников. Эти разбойники – та мелюзга, которая оказалась за порогом школы. Теперь они – только распущенное стадо слоняющихся шалопаев. В будущем они – или, так называемые, малолетние преступники, т.е. материал для исправительных приютов, или пьяная и дикая орда каких-нибудь подмастерьев, которым все трын-трава и море по колено. Страшно оставлять без школьного образования целые сотни и тысячи детей. Школа дает не одни знания: она воспитывает, приучает к порядку в мыслях, движениях, приучает отдавать себе отчет в каждом поступке. Теперь приходских (мужских) училищ у нас пять, но их должно было бы быть по крайне мере десять. В Козлове с пригородами (Стрелецкая и Заворонежская слободы) более 45 000 жителей; если село в 4500 душ обязано иметь школу, которая обслуживала бы духовные нужды его, то городу, культурному центру, стыдно содержать одну школу на 9000 душ населения. Наша дума, выбиравшаяся из людей мало думавших о духовных интересах граждан, школьное дело держала в забросе и загоне. – Денег нет! Откуда деньги-то брать?... каждый раз припевала она, как только заходила речь о народно просвещении. Люди, заседавшие в думе, так мало думали о школах, что до сих пор не знают, кто у них учится? Этой статистики не ведут ни учителя, ни управа. Впрочем, кто же в управе и мог вести её, кому из членов она нужна?... Кто из них занят ею? Мы, например, знаем, что крестьянские дети в городских школах составляют не менее четверти общего числа учащихся. Знаем мы также, что вынуждаемое теснотою заворонежского и градско-стрелецкого училищ, слободское крестьянство отдает своих детей в городские приходские школы. Следовательно, городски школы наполнены не одними купеческими и мещанскими детьми. Следовательно у думы нашей есть все основания обратиться к козловскому земству с просьбою начать борьбу с невежеством общими силами, общими средствами. Но, чтобы обращаться с такою просьбою, прежде всего надо вооружится статистикой, которой у думы нет и долго не будет, пока она не сформируется из людей хоть сколько-нибудь просвещенных, искренно проникнутых сознанием того, что просвещение – все. В городском Пушкинском, четырехклассном (по положению 31 мая 1872 г.) училище, также чудовищная теснота. И здесь ежегодно отказывают десяткам учеников, выбирая из них по особому, строгому экзамену, что называется «цветок». Идея городских, по положению 31 мая, училищ была именно та, чтобы ученики приходских школ могли доканчивать свое образование, не выезжая из пределов города. Скромно это образование, но все-таки оно несравненно шире того, какое ученик получил в приходской школе.  Нынче, например, прошений в городское Пушкинское училище подано было более 80, а принято меньше половины. Можем сказать, что так будет и дальше. Но, 80 прошений было только подано, а сколько их еще не подано потому, что прежде чем подавать, родители справились, есть ли хоть маленькая надежда на принятие ребенка в это святилище? Очевидно, наступила пора открытия второго городского училища в составе четырех классов. Ведь в городских приходских училищах ежегодно оканчивают курс около сотни мальчиков, да несколько сотен оканчивают в сельских училищах, которые (сотни, а не училища) также жаждут движения вперед, к свету и знанию. А город, этот свет культуры, «на горе стоящий», застыл, как глыба льда – и пронизывающим холодом веет от него на целый громадный уезд с 350-ю тысячами душ. Стены, строющегося здания коммерческого училища «вышли из земли». Городская управа по этому случаю ликует. Кирпич для кладки доставляется с завода, обожженный в полевых печах. Кольцевая печь все еще не готова и труба все еще не доложена. Тем не менее - ура и ура!...