Начало народного образования в городе Козлове мы связываем с именем Тамбовского наместника  Г.Р. Державина, однако, действовал он при открытии Тамбовских народных училищ только как просвещенный и усердный исполнитель Высочайшего распоряжения. 1 сентября 1786 года Державин получил от генерал-губернатора Гудовича следующее письмо: «Гаврила Романович. Препровождая при сем копию с полученного мною Высочайшего Ея Императорского Величества именного указа, касательно заведения народных училищ во многих наместничествах, в том числе и Тамбовском, за нужное считаю дать знать Вашему Превосходительству, что поколику заведение таковых училищ полагаю я нужным сделать, в силу сего указа, сверх губернского города Тамбова, еще в Козлове и Лебедяни, то и извольте, за отсутствием моим, стараться в губернском городе Тамбове приготовить на первый случай способный дом для открытия онаго в 22 день, поколику такого казенного нет, и все по усмотрению Вашему при том потребное, дабы тогда никакой остановки не было; а равным образом о приуготовлении ныне же таковых же нужных к 22 сентября сделайте надлежащие предписания немедленно Козловскому и Лебедянскому городничим; а я между тем, прошу Ваше Превосходительство прислать ко мне сведения о числе состоящей на лицо, собранной в сходственность Высочайшего городового положения, как в Тамбове, так Козлове и Лебедяни, годовой суммы и означа сколько оной еще быть в получении надеетесь, поспешно уведомит меня, какие средства Вы, по пребыванию Вашему на месте, почитаете за удобнейшие к содержанию народных училищ, в силу сего указа, без оскудения и для других полезных заведений; и во ожидании чего пребываю с особливейшим почтением, Вашего Превосходительства покорный слуга Иван Гудович.¹

22 сентября 1786 года в г. Тамбове было открыто 4-хклассное главное народное училище. (22 сентября 1762 года в Москве была коронована на царство Екатерина II). «Тотчас после открытия Тамбовского училища приняты были меры для учреждения малых училищ в других городах губернии. Прежде всего, Державин обратился к архиерею с просьбой прислать из семинарии своей несколько студентов, которые окончили уже, по крайней мере, грамматику (для навыкновения методе учения народных школ, ибо», прибавлял он, «здесь другого состояния людей способных к тому отыскать невозможно»… В исходе декабря (1786 г.) отправлены были в уездные города шесть учителей: Половневский и Мизеревский (в Козлов) и всем им дано на дорогу, в счет жалованья по 15 рублей. С ними отпущено, верх того, по экземпляру устава народных училищ на каждый город… 1 января 1787 года открыты были с обычною торжественностью народные школы: в Козлове с 24-ю учениками.

День открытия малого народного училища в городе Козлове довольно подробно описан в некоторых дореволюционных источниках: «1 января 1787 года, в день открытия учебного заведения. Поутру, в этот день, смотритель училища, два учителя и 24 ученика, отправились в соборную церковь Покрова Божией Матери, откуда, по окончании литургии, возвратились в училище с освященным собором, в преднесении крестов, икон и хоругвей. Здесь, по совершении молебствия с водоосвящением и по провозглашении многолетия Императорскому дому, прочтены были статьи из устава народных училищ, относящихся до малых народных училищ, и предложение попечителя Тамбовских училищ, Гавриила Романовича Державина, об открытии в Козлове малого народного училища. Речью учителя 2-го класса Я.И. Половневского о пользе новооткрытого училища для детей местных жителей завершилось торжество. Как видится, на этом торжестве ничего такого не случилось, из чего можно было бы заключить о неприязненности общества к училищу. Но, если сравнить его с бывающими в наше время при подобных случаях празднествами, которые всегда сопровождаются многочисленным стечением лиц обоего пола, всякого возраста и состояния, то нельзя не заметить, что на нем, кроме помянутых лиц, буквально не было ни одного из обывателей города, хотя большая часть их накануне торжества оповещены были учителями. В этом отсутствии их сказалось уже что-то неприязненное к училищу. С течением времени неприязнь Козловцев росла и увеличивалась более и более. Возникшее училище, должно было получать от общества квартиру, отопление, освещение, учебные пособия, а учители, сверх того, и жалованье. Общество предложило для помещения училища в одном доме две небольшие комнаты, а для учителей в другом доме одну комнату. Может быть, учители не попеняли бы, что им дали одну комнату, если б она была тепла, светла, суха и просторна, а то – на беду их – она была  холодна, темна, сыра, тесна и неудобна, и с русской печью. Оба учителя были семейные: у одного было трое, у другого – двое детей. Девять человек, составляющих две семьи педагогов, должны были прозябать в одной комнате! Учители были вызваны в Козлов из Рязанского главного народного училища, в котором занимали должности учителей по окончании курса в Рязанской духовной семинарии, где обучались латинскому, греческому и еврейскому языкам, грамматике, риторике, поэзии, философии, пасхалии, арифметике, геометрии, географии, истории и проч.; поэтому они сочли себя в праве потребовать от магистрата, чтоб он или отвел им лучшую квартиру, или отправил на свой счет в Рязань, так как должности их там еще не были замещены. Магистрат отвечал, что не имеет средств ни для найма им лучшей квартиры, ни для отправки их в Рязань. Что было делать бедным педагогам: своих денег не имели, и выехать из Козлова в Рязань не могли. Решились терпеливо ждать благоприятных обстоятельств, а пока их выждут, приложить старание о развитии учеников, и о возбуждении чрез то к себе сочувствия жителей. Но и тут встретили преграду. Несмотря на то, что число учеников, поступивших в училище, было не велико, учителя вынуждены были давать им учебные книги по очереди, ибо по распоряжению магистрата их выписано было из Тамбовского приказа общественного призрения очень мало. На требование учителей о снабжении училища большим количеством учебных книг, магистрат отозвался неимением средств для приобретения их в количестве, соразмерном с числом учащихся, а с другой стороны число учащихся, уведомлял он, может и уменьшиться. Озадаченные таким отзывом педагоги поспешили показать жителям пользу учреждения в городе училища и тем побудить их к отдаче в него детей своих. Они сделали 21-го марта публичный экзамен, к которому пригласили родителей учащихся, местные власти и почетных лиц обоего пола. Ответы учащихся, судя по времени, оказались удовлетворительными. Видно было, что училище пошло хорошо. Но из купцов и мещан не было на экзамене ни одного. Первый директор Тамбовских училищ капитан Жохов, нашел в училище в июне месяце 42 ученика и успехами их остался доволен. Он просил городского голову немедленно удовлетворить учителей заслуженным жалованьем, которого они не получали еще за январскую треть, а смотрителю училища, Козловскому купцу Баженову, вменил в обязанность быть настойчивее в требованиях своих от магистрата денег, следующих на содержание училища и на жалованье учителям. После публичного испытания, 16-го июля, число учеников еще больше увеличилось. При обозрении училища 26-го сентября попечителем Державиным, в нем было 64 мальчика. Державин сам испытывал их, в продолжении пяти часов, и во время испытания неоднократно изъявлял признательность учителям за отличные успехи. Помещение училища нашёл он неудобным и тесным велел голове приискать для первого класса квартиру в другом доме, а учителям, не получавшим жалованья не только за майскую, но и за январскую треть, велел выдать на счёт Козловских городских доходов, из приказа общественного призрения. Из поданной ему учителями ведомости, он увидел, что в училище не было учеников из купеческих и мещанских детей, а все они были дети дворян, приказнослужителей и дворовых людей, и потому собранным, по его приказанию, купцам и мещанам внушил, что училище учреждено единственно, для них, как составляющих преимущественную часть населения Козлова, и что выгоды, происходящие от училища, они не должны отдалять от себя упорством своим, а всячески извлекать их побольше для себя. В то же время предложил им построить для училища дом и настоятельно потребовал от каждого посильных пожертвований. В присутствии его собрано было 408 рублей. Он поручил голове хранить эти деньги, наказав заботиться об умножении их и об изготовлении исподволь материалов для постройки дома. Затем, подтвердив смотрителю училища и голове, чтоб они не доводили учителей до крайности несвоевременной выдачей им жалованья, он внушил им прилагать всевозможное старание о развитии заведения на основании городового положения. Распоряжения Державина не принесли плода: дети купцов и мещан в училище не поступали, учители жалованья не получали, за неимением будто бы городских доходов. К тому же и в учебных книгах оказался совершенный недостаток. Учители, описывая в 1788 году, как свои собственные, так и училищные надобности, просили попечителя о помощи. Он велел им выдать заслуженное жалованье из приказа общественного призрения на счет Козловских городских доходов.  Но учебных книг не оказалось и в приказе, ибо все они были распроданы. Назначенный комиссиею училищ, для обозрения Тамбовских народных училищ О.П. Козодавлев, заметив в Козловском училище ощутительный недостаток в учебных пособиях, отнесся к директору о возможно поспешном снабжении  ими училища из Тамбовского главного народного училища, но и здесь не было ни одной книги, ибо тоже были все распроданы.

По удалении Державина от должности правителя Тамбовского наместничества, училище дошло до печальных последствий: учителям жалованья не производилось, учебных книг не доставлялось и число учащихся умалялось. Только в  конце 1789 года приказ общественного призрения  прислал учителям за истекшие две трети жалованье и небольшое количество некоторых книг для первого класса. Впрочем, с этих пор приказ призрения принял производство жалованья учителям на свой счет, а из Козловских городских доходов, по распоряжению Зверева, преемника Державина, указано удовлетворять училище прочими потребностями».²

Козловцы и в этом отказались быть полезными училищу: учители, не получая дров и свеч, отопляли и освещали квартиру училища и свою, которую имели по отводу, из своего жалованья. На многократные предписания начальства, чтоб отвести для училища более удобную и поместительную квартиру, отоплять и освещать её на счет городских доходов, магистрат отвечал, что, по случаю замещения обывательских домов служащими в Тамбовской межевой конторе, лучшей для училища квартиры отвести невозможно, а за недостатком городских доходов освещать и отоплять имеющуюся не на что. Между тем, в числе учащихся были уже купеческие и мещанские дети. Смотритель, как член общества, противодействовал заодно с ним развитию училища (училищный попечитель купец Баженов, нисколько не стесняясь, говорил в обществе, что все училища вредны и оные полезно повсеместно закрыть. На этом основании он почти не являлся в классы, а когда являлся, то считал долгом своим словами и действиями обижать учителей и учеников. Однажды, 11-го мая 1789 года, в Козловское училище пожаловала даже жена Баженова и начала грубо бранить учителей. «Погодите вы,— кричала она оторопевшим педагогам,— вот муж приедет и не миновать вам тогда палочья». Учителя пожаловались на это и результатом их жалобы было строгое распоряжение наместнического правления о предании Баженова суду. Но все это дело кончилось объяснением подсудимого, что он кажинный почти день ходить в училище и обходится со всеми тихим манером),³ за что попечитель Тамбовских училищ удалил его от должности, предписав магистрату на место его избрать лучшего и деятельнейшего из Козловских купцов; но магистрат донес, что к занятию смотрительской должности в училище способного из  среды купцов не имеется. С тех пор училище осталось без смотрителя.⁴

«Однажды в Козлове какой-то секретарь Зуев прибил учителя Половневского и никто из городских жителей не смутился этим. Всякий понимал это дело так, что высший чин бил низшего… Не так взглянул на дело Жохов. Он написал губернатору Звереву (1789-1794) следующее письмо:

«Секретарь Зуев прибил Козловскаго учителя Половневскаго. По долгу звания моего прибегаю к Вашему Превосходительству, яко попечителю Тамбовских училищ и защитнику всем участвующим в стол полезных заведениях… Всепокорнейше прошу не оставить этого дела без изыскания, ибо в противном случае, будет крайняя обида учителя, человека, украшеннаго достоинствами, его званию приличными, а жители города могут утратить уважение к Половневскому, для его звания весьма необходимое».⁵

Вот что писали в 1791 году Козловские учителя директору Жохову: «Уже наступил другой месяц, как мы, не имея от магистрата квартиры, живем в классах, чем весьма много притесня учеников, препятствуем преподаванию учения. Да и сами, претерпевая великую тесноту и не имея средств порядочно расположить домашнее свое содержание, приходим от сего в великое разорение».

По поводу этой жалобы Козловский городничий Сердюков со своей стороны написал в Тамбов следующее: «часто в должные для учения часы я не заставал Козловских учителей в классах, а шатающихся по городу лености ради. В ночное время незнаемо какие люди к ним ходят и я уже третью квартиру ищу им единственно по их вздорному житию. Сии учителя препоручены в смотрение купцу Тихону Баженову, но оный Баженов почти никогда в школе не бывает, следственно должнаго над учителями надзирания нет»… Суровый Козловский городничий поступал с учителями так, как будто облечен был над ними чрезвычайной властью. Это видно из следующей жалобы учителя Половневского: «городничий с наступлением сумерек не велит выпускать меня со двора и каждую ночь полицейский солдат приходит осведомляться: дома ли я. А встретит меня городничий на улице — ругательски ругает».⁶

Учитель Половневский видя крайнее положение училища и чувствуя всю тягость своего положения в нем, а также и своего товарища по службе, учителя первого класса М.С. Мизеровского, обратился с просьбою к уездному предводителю дворянства о склонении Козловских дворян к приношению пожертвований на построение дома для училища, в котором обучались дети многих из них. Предводитель дал просителю шнуровую книгу, за своею печатью и письмо к уездным дворянам, прося их не отказать в пожертвованиях на благое дело. Половневский, при всяком удобном случае, являлся к дворянам, показывал им письмо и книгу и просил о доброхотном подаянии на построение для училища дома. Собранные деньги, время от времени, он вносил в приказ общественного призрения. Как ни трудна была эта обязанность для Половневского, но он, из усердия своего к общественному благу, продолжал исполнять её, заботясь при этом и об отоплении и освещении училищной квартиры, равно и о доставлении учебных книг, чтобы через эти недостатки не прерывалось учение. Ибо не предписания начальства, ни очевидная польза, приносимая училищем, не могли расположить купцов и мещан к заведению, в котором дети многих из них обучались. Они считали училище как бы зловредным и старались ему противодействовать, почасту переменяли квартиру училища и всегда отводили последнюю хуже той, которая была перед нею, наконец, отвели такую, которая состояла из одной небольшой комнаты и при ней еще меньшей – кухни.  Эту комнату и кухню предназначили для занятия двумя классами и для жилья учителей! О таком бедственном положении училища и учителей Половневский в январе 1793 года отправил донесение в приказ общественного призрения, а спустя несколько дней лично явился в оный с просьбою о покупке для училища дома, объявив, что собранные им на этот предмет деньги с Козловских дворян, в количестве 200 рублей, находятся в приказе, но что и в Козловском магистрате должны находиться на тот же предмет деньги, пожертвованные купцами и мещанами еще в сентябре 1787 года, при Державине. Так как приказу это было неизвестно, то он поручил Козловскому стряпчему немедленно об этом разведать. Из донесения стряпчего открылось, что действительно в магистрате находилась шнуровая книга, в которой подписано на построение в Козлове дома для училища купцами и мещанами 408 рублей, только в наличности этих денег в магистрате не было, а употреблены они были на магистратские надобности. Приказ призрения, взыскав, с кого следовало, деньги, причислил их к своим доходам и определил: «дом для малого народного училища в Козлове купить, для чего и выдать Половневскому 200 рублей. Собранных им с Козловских дворян». В мае училище перешло в купленный дом, на содержание которого, однако же, приказ ничего из своих сумм не назначил, предоставив по-прежнему получать его из Козловских городских доходов, из которых, как уже видно было, училище, с самого открытия своего, ничего не получало, но все нужное для него доставлял учитель Половневский, почему это обстоятельство озабочивало его и теперь. Он обратился с просьбою в приказ об определении ежегодного ремонта на содержание дома. Приказ согласился отпускать из своих сумм по 100 рублей в год с тем, чтобы Половневский остался один учителем в училище и занимался в обоих классах. Половневский принял предложение приказа и учитель первого класса, Мизеровский, был уволен».⁷

По-другому описывает этот эпизод из жизни Козловского училища И.И. Дубасов: «Зимой 1792 года директор училищ Жохов поехал в Козлов для ревизии училища и результатом этой поездки было полное разочарование делом народного образования в Козлове даже со стороны такого искреннего заступника учителей, каким был почтенный А.А. Жохов.

Вот что писал он по окончании ревизии в Тамбовский приказ: «Козловское народное училище уже вовсе не существует, а причины, послужившие к его несуществованию, суть весьма многообразны. Главнейшая же из них - непорядочная и ни с какими правилами несходствующая жизнь учителей оного, которые заводят ссоры между собой и с некоторыми из жителей города». Действительно, было от чего прийти в разочарование тогдашним народным образованием. Когда Жохов вошел в Козловское училище, там не оказалось никого, кроме училищного сторожа, хотя это было в учебные часы. Сдерживая свое негодование, директор училищ пошел к старшему учителю Половневскому на квартиру. Но и на квартире его не было.

—Где старший учитель Половневский?— спросил Жохов.

—Давно уж уехал с женой в Липецк,— отвечали ему.

Тогда Жохов отправился в квартиру младшего учителя, которого тоже не оказалось дома. «Были у него на дому с утра 5 учеников,— поясняли директору,— но учитель отпустил их по домам, а сам пошел куда-то в город».

Естественно ожидать после этого, что Козловские учителя, по крайней мере, были отставлены от службы. Но вышло совсем другое. Старший учитель Половневский, вернувшись из Липецка, спокойно поехал в Тамбов и представил в приказ 120 рублей, собранных по подписке на постройку Козловского училищного дома. Вследствие этого все его служебные погрешности были забыты, и ему был выдан даже от губернского начальства похвальный аттестат за примерно ревностную службу. А другой Козловский учитель переведен был в Липецк на должность старшего учителя».⁸

Спустя 4 года после покупки дома (4 ноября 1797 года) приказ общественного призрения, по неимению средств для содержания малых народных училищ в городах Тамбовского наместничества, вынужденным нашелся закрыть эти училища, о чем уведомил и учителя Половневского, присовокупив, что он из своих сумм ни содержания Козловскому малому народному училищу, ни ему, учителю, жалованья производить не будет. А как в Козлове дом для училища куплен на изысканные им, Половневским, средства, то приказ надеется, что Половневский постарается изыскать способы к содержанию себя и училища. Половневский действительно сумел найти средства продолжать обучение детей в училище.⁹

12 апреля 1798 года в Козловской градской думе было получено следующее сообщение из Козловского городового магистрата: «Сообщением, Козловской дворянской предводитель секунд майор Таптыков изъясняет, что по предложению Тамбовского приказа общественного призрения Козловской округи дворяне, чтоб соблюсти для пользы общественной существование в городе Козлове малого народного училища приняли на свой отчет (счет) производить жалованье находящемуся в оном училище учителю, а как в силу Высочайшего о народных училищах Устава Всемилостивейше предоставлено пользоваться таковыми училищами всякому состоянию, то невозможно воспрепятствовать отдавать в оное училище детей своих Козловским купцам и мещанам и потому самая справедливость требует, чтоб с их стороны подана была помощь хотя в содержании училища в чем надеется, что сей магистрат не преминет сделать свое основательное рассмотрение и для того в сем магистрате определено как на содержание городских школ расходы городового положения 152-ю статьею предписано чинить из городских доходов управление, который возложено того ж положения 177-ю статьею на градскую думу и для того с прописанием сего сообщения в оную думу сообщить с тем, чтоб она благоволила о сем сделать свое рассмотрение и положение и что ею учинено будет дворянскому предводителю Таптыкову дать знать прямо от себя. Апреля 10 дня 1798 года. Бургомистр Семен Каншин. За секретаря коллежский регистратор Иван Алексеев. Регистратор Афонасей Климов».¹⁰

1 июня 1798 года, в Козловскую градскую думу от городского старосты Ивана Милицына бы подан следующий рапорт: «Козловское градское общество по объявлении им присланною из Козловского городового магистрата в градскую думу сообщение о сделании положения к содержанию учрежденного в Козлове малого народного училища всем нужным согласно приговорили, что как они в оное училище, детей малолетных купцы и мещане к науке обучать не отдают, а обучают оных, как словесному, так и письменному по российския в домах своих и приучают к торговому промыслу следовательно и не находют они нужды к содержанию и полагают для наук малою надобностию, в чем учиняемой ими за рукоприкладством приложив при сем  представляю мая дня 1798 года. К сему рапорту Градский староста Иван Милицын руку приложил».¹¹

Будучи озлоблен против купцов и мещан за противодействие их училищу, он запретил посещать его детям этих сословий, объявив, что будет учить только детей других податных сословий и дворян. Эта мера вынудила Козловский магистрат прислать Половневскому в августе 1798 года следующий адрес: «Несмотря на прежний общества приказу общественного призрения отзыв, якобы никогда не отдают детей своих в училище, но обучают оных по домам, ныне рассмотря от находившихся в училище детей и родственников их в науках лучшую пользу. К чему и добропорядочное его, Половневского, поведение много способствует, а потому, отдавая ему, учителю Половневскому, сию справедливость, усердно желают детей своих под его руководством обучать в училище». Половневский представил этот адрес уездному предводителю дворянства, а предводитель попечителю Тамбовских народных училищ, Литвинову, прося его предложить Козловскому магистрату, чтобы он производил из городских доходов содержание Козловскому малому народному училищу и учителю оного, согласно 17-й и 52-й ст. Городового положения, так как «ведомства его люди суть ближайшие к выгодам училищным». Магистрат, вследствие предписания попечителя, определил отпускать на содержание училища и учителя по 90 рублей в год.

«1798 года сентября 16-го в Козловском городовом магистрате, вообще с Думою, в журнале записано: слушали предложение его превосходительства господина действительного статского советника Тамбовского гражданского губернатора и кавалера Ивана Семёновича Литвинова, что г. Козловский уездный предводитель Таптыков представил его превосходительству поданное к нему Козловского народного училища от учителя Половневского прошение и при нём данное ему свидетельство от Козловского купечества, и что он, Половневский, с октября месяца прошлого года ни жалованья, ни содержания на училище ниоткуда не получает, а содержит сам себя и училище малой оказией – Козловским благородным обществом помощи. А как де Козловское купечество данным свидетельством показывает своё согласие детей своих в оном училище обучать, кои теперь в немалом числе обучаются. В свидетельстве же значит, что подписавшихся под оным Козловские купцы, в том числе и члены сего магистрата дали ему Половневскому в том, что, несмотря на прежний их общества Приказу общественного призрения отзыв, якобы никогда не отдают детей своих в то училище, а обучаются оные по домам – ныне, рассмотря от находившихся в училище детей и их родственников в науках лучшую пользу, к чему и добропорядочное его, Половневского, поведение способствует, и потому, отдавая ему сию справедливость, усердно желают детей своих под таким его, Половневского, руководства обучать. Почему оный предводитель и просил предложить городской Думе, дабы она поелику ведомства её люди суть ближайшие к выгодам училищным,  как содержать то училище, так и выдавать учителю жалованье положила из доходов городских, тем паче, что они по статье 152 Высочайшего о городах положения на сей предмет и назначены. А посему его превосходительство, приемля представление господина предводителя со всем должным уважением, особливо уповает, что Козловское городское общество, бывши немалочисленным и имея только благомыслящих людей, как видно из данного учителю свидетельства, честное поведение и рачительность учителя, склонность к наукам и успех в обучении детей, и наконец, проистекающие из всего того пользы, из ревности к общественной пользе не отречется учинить с своей стороны пособие к поддержанию учреждённого в их городе народного училища. А посему его превосходительство поставил обязанностью предложить самому магистрату обще с Думой, дабы оные употребили своё старание, изыскать способы к дальнейшему существованию сего мудрого и полезного заведения, назначили для сего сбор особенный или, лучше сего, из обыкновенных городских доходов некоторую известную на каждый год сумму как на жалованье учителю, так и на внутреннее содержание училищного дома, учинив сие положение на твёрдом для предбудущего времени основании. Приказали: «хотя в здешней Думе принадлежащих на общественный расход денег состоит в приходе и небольшое количество, но поелику его превосходительство предвидеть изволил из данного учителю свидетельства честное поведение и рачительность, склонность к наукам, и успех в учении детей, и хотя ныне в училище купеческих детей находится и немного, но, однако, в краткое их в то училище вступление приобрели в учении непосредственный успех, почему взирая ныне на успешное тех учеников учение, и другие, может быть, согласятся отдавать своих детей, и потому на произведение учителю в жалованье и на внутреннее содержание училищного дома сего сентября с первого впредь на один только год положить девяносто рублей с тем притом, буде здешнее общество умножит то училище отдачею в оное для учения своих детей и от оного произойдет в учении немалая польза, тогда магистрату и Думе по рассмотрению, не оставив со своей стороны и впредь на содержание оного учителя и училищного дома сделать своё положение, о чём и донести его превосходительству рапортом».¹²

В следующем, 1799 году, губернатор Литвинов, в бытность свою в Козлове, посетил и училище, и, найдя «то училище и учителя Половневского в хорошем положении», словесно предложил городскому обществу, не согласится ли оно «то училище восстановить навсегда» и отпускать на содержание его и учителя по 150 рублей в год. Общество согласилось и постановило отпускать 150 рублей из городских доходов, «а в случае недостатка последних, собирать эту сумму с городского общества, но с тем притом, буде оный Половневский противу теперешнего его рачения иногда каким случаем обленится и в учении детей не будет должного иметь старания и попечения, или и совсем из оного выбудет, в то время сии места (магистрат и Дума) не оставят сделать другое об оном училище положение».

Впоследствии, по настоятельному требованию попечителя, обозревавшего училище, купцы и мещане согласились прибавить к 90 руб. еще 60 рублей. Но деньги эти едва достаточны были для исправления училищного дома, который, со времени покупки его приказом общественного призрения, оставался без поддержки так обветшал, что приказ во избежание издержек, требовавшихся для поправления его, вынужден был продать его Половневскому, который, через несколько лет, потом выстроил, вместо него, своим иждивением новый дом. Это, однако же, стоило ему не мало, и он много задолжал. При обозрении училища попечителем Львовым, в 1801 году, Половневский обратился к нему с просьбою понудить городскую думу производить законное содержание училищу, объяснив при этом, что по штату малых народных училищ на содержание только училищного дома велено производить ежегодно по 170 рублей., что приказ общественного призрения, дававший прежде училищу помещение в принадлежавшем ему доме, ежегодно отпускал из своих сумм по 100 рублей на содержание оного, но что теперь училище находится в собственном его, учителя, доме, и что он не только за наем его для заведения, но и на содержание его ничего не получает. Попечитель приказал магистрату удвоить отпускаемые училищу деньги. Магистрат прибавил только 10 рублей, что составило всего 160 руб. и для содержания училища и для жалованья учителя.

Копия со следующего предложения тамбовского губернатора Бахметьева Козловской городской думе от 21 апреля 1801 года: «Директор школ, коллежский асессор Куликов, в рапорт ко мне, прописывая прошение Козловской школы учителя Половневского, коим сей последний изъясняя, что в Высочайше утвержденном о школах штате положено уездному учителю, в обеих нижних разрядах находящемуся, жалованье 150 рублей, на содержание школьного дома дровами, свечами, книгами, сторожем и прочими потребами 170 рублей, почему Тамбовский приказ общественного призрения, имея по 1798 год на своём отчёте Козловскую школу, производил тогда ему, Половневскому, по штату жалованье 150 рублей и на вышеописанное содержание школы из 170 рублей – 100 рублей., что всего тогда он получал из приказа 250 рублей, а в 1799 году Козловское городское общество, ощущая немалую пользу от школьного учения детей своих, приняло на свой отчёт содержание школы, с произвождением ему жалованья, и городская дума, в силу Высочайшего о городах положения 152 статьи, обязалась содержать школу и производить жалованье из своих доходов, однако назначить с вышеописанным содержанием школы ему жалованья только 150 рублей, почему он, удовлетворяя все потребные надобности из сей суммы, на собственное его содержание весьма мало, или лучше сказать, ничего не получает, а потому терпит великий недостаток, просил учинить начальству представление, чтоб повелено было к производимой теперь сумме 150 рублей Козловской городской думой ещё на содержание школьного дома дровами, свечами, книгами, сторожем и прочими потребами прибавить их доходов оной же Думы по 100 рублей в год, так как и прежде он из Тамбовского приказа общественного призрения получал. А чтоб беспрепятственно и безостановочно всегда мог он получать жалованье и содержание, то, как Козловская городская дума с продаваемых питей получает немалое количество из Козловского уездного казначейства однопроцентной суммы, то предписать тамошнему уездному казначею отпускать ему оные всегда безостановочно по третям. А потому, представляя он, директор, о всем том в моё рассмотрение, испрашивать означенному Половневскому законного удовлетворения. Посещая неоднократно Козловскую городскую школу, всегда находил я во всём добрый порядок и хорошие  успехи от учеников в преподаваемых им наукам, что всё сколько относится к усердию и доброму надзору над детьми родителей и прилежанию учащихся, так наипаче должен я отдать справедливость попечительности, знанию и способностям господина учителя Половневского, который при всякой почти моей бытности в городе Козлове, не упущал публично доказывать свое прилежание и благоуспешность учеников своих, к совершенному моему удовольствию и утешению родителей. А потому, признавая его достойным просимого им пособия, препоручаю городской думе, учинив о сём рассмотрение, сделать своё постановление к ободрению и поощрению сего достойного человека, положив ему просимую им прибавку на содержание школьного дома, каковая благонамеренная щедрость принесет мне  особенное удовольствие, городскому же обществу честь и уважение». Последствием этого предложения была со стороны Думы прибавка 50 рублей на содержание училища».¹³

 С течением времени цены на все жизненные предметы чрезвычайно возвысились. Половневский через содержание училища и удовлетворение потребностей его, в течение 28 лет, своим коштом, пришел в крайнее разорение и неоплатный долг. Осенью 1814 года он вынужден был донести директору училищ Роминскому, что находится в совершенной невозможности содержать училище на отпускаемые магистратом деньги. Директор уведомил об этом начальника губернии».¹⁴

11 сентября 1814 года тамбовский губернатор Шишков дал Козловской городской думе следующее предложение. «Козловского малого народного училища учитель титулярный советник Половневский, в поданном к господину директору Тамбовских училищ Роминскому прошении изъясняет, что он, Половневский, с самого открытия в Козлове училища, находясь в оном учителем, всеми силами старается основать и укоренить оное. С 1797 года помещается училище в собственном его доме без всякой за то платы, даже не получал он ничего на освещение и отопление оного по 1801 год, а с того времени Козловский городовой магистрат положил ему отпускать на ежегодное содержание училища по 50 рублей, в 1809 году прибавил ещё 40 рублей, что составило 90 рублей, кою сумму он, Половневский, и по днесь получает; в Высочайшем же уставе народных училищ положено на одно только ежегодное содержание такового училища по 170 рублей, а после в Высочайшем уставе учебных заведений, на тот же предмет повелено производить каждый год по 300 рублей; то он Половневский, не получая по 1801 год на содержание училища ничего, а с того времени хотя и производится ему на то вышесказанная малая сумма, но все училищные потребности удовлетворены оною быть не могут, почему и принуждён он употреблять и само его жалованье, отчего пришёл в разорение и большие долги. Ныне же, когда на все потребности ещё более возвысились цены, то он, Половневский, находит себя в совершенной невозможности содержать училище положенною ему магистратом на сие суммою 90 рублей. Между тем и в доме его оказалось весьма много ветхостей, исправление коих требует значительной суммы, почему вынужденным себя нашёл просить об оказании ему вспоможения. Господин директор, находя всё изъясненное учителем Половневским совершенно справедливым и убеждаясь 28-летними трудами и ревностью его к возложенной на него должности, обязанностью почёл просить меня как в содержании Козловского Училища, так и в оказании учителю Половневскому вспоможения сделать законное постановление. Находя представление господина директора училищ уважительным, долгом считаю предложить Козловской городской думе:

1) производить на будущее время в каждый год учителю Половневскому полный оклад, уставом учебных заведений на содержание училищного дома назначенный по 300 рублей, начав производство таковой выдачи с 1-го настоящего сентября;

2) как учитель Половневский, содержа столь долгое время училище в своём доме и не получая не токмо за наём оного, но и на содержание училища штатной суммы, пришёл в крайнее разорение и задолжал, то выдать ему, по столь ревностному об училище его попечению, за все годы, с коих училище в доме его находится, хотя по уставу народных училищ на таковое ежегодное содержание положенную сумму, т.е. за каждый год по 170 рублей и по исполнении меня рапортовать».

Получив это предложение 21 сентября, Дума делом не спешила, почему 29 декабря того же года последовало другое предложение от губернатора.

«Ныне господин Половневский, явясь ко мне лично, - писал Шишков, - объяснился, что доселе не получил просимого им удовлетворения; что Козловская городская дума, собирая несколько раз городское общество, ничего решительного по сему ещё не учинила, и что, наконец, некоторые купцы не соглашаются на произведение полного оклада господину Половневскому под предлогом тем, что будто он по болезни не в силах образовать учеников по надлежащему – причем представил (Половневский) полученные им от начальства в разные времена одобрительные виды.

Так как Дума медлила с исполнением и этого предложения, несмотря на неоднократные письменные и словесные напоминания со стороны уездного стряпчего, то 13 февраля 1815 года губернатор обратился к городовому магистрату, предписать последнему потребовать от Думы командирования  в присутствие магистрата двух депутатов из числа думских гласных и совместно с ними решить дело об отпуске денег на содержание училища.

Предписание Совета Казанского университета (к учебному округу которого принадлежала Тамбовская губерния) от 22 марта 1815 года на имя директора училищ Роминского, показывает, какое горячее участие приняло учебное начальство в положении учителя Половневского в то время, когда городское управление относилось с таким равнодушием к заслуженному учителю своего единственного и юного училища. «Сего марта, - писал Совет Университета, - 19 числа в собрании Совета слушано было предложение господина попечителя Казанского учебного округа следующего содержания: до сведения моего дошло, что Козловского училища учитель Половневский разбит параличом и стеснён бедственными обстоятельствами, требует особенного попечения начальства. Далее, следует, что чиновник сей в 28-летнее служение по части народного просвещения показал примерное к оному усердие по Тамбовской губернии, где он был при открытии училищ и содействовал оному. Не щадя ни сил, ни собственного имущества, невзирая на неблагоприятные положения для училища Козловского, он твёрдо и не охладевая в усердии, продолжал служить один при сём училище и поддерживал оное. Разбитый параличом, он и тогда не переставал посещать классы, и единственная дочь была ему в этом помощницей. Провидению угодно было лишить его и сей последней. В сих обстоятельствах служение его сделалось затруднительным, а с другой стороны, оставление должности без всякого имущества и дохода невозможно для его пропитания.  Соболезнуя в сердце об участи сего отличного чиновника и желая по долгу начальника, сколь возможно, принять участие в поправлении его худых обстоятельств и доставлении ему спокойной жизни в остальные дни оной, предлагаю Совету войти ныне же деятельным образом в положение господина учителя Половневского, который впрочем, как мне доносят, при помощи сотоварищей мог бы ещё довольно успешно исполнять должность или быть смотрителем уездного училища». Далее попечитель предлагает совету обсудить, что лучше для Половневского: определить ли его в смотрители училища или назначить ему пенсию.

28 апреля 1815 года Козловский магистрат определил: «производить учителю Половневскому на содержание малого народного училища по 300 рублей в год из городских доходов, начав выдачу с 1-го сентября 1814 года; что касается удовлетворения Половневского за содержание в его доме училища с 1797 года, то, не полагаясь на заявление самого Половневского, магистрат затребовал от Думы справку о том, действительно ли училище всё то время помещалось в доме Половневского и не было ли Половневскому выдаваемо за это когда-либо денег,  а от квартирной комиссии – сведения о том, не было ли за то же время отводимо под училище квартир в обывательских домах. Дума удостоверила, что училище содержалось в доме Половневского, а квартирная комиссия ответила, что обывательских квартир под училище отводимо не было; вместе с тем Дума сообщила магистрату, что с 1797 года учителю Половневскому на жалованье и на содержание училища были произведены следующие денежные  выдачи:

В 1798 году за сентябрьскую треть 30 рублей;

- 1799 г. остальные за 1798 г. 10 рублей и за январскую треть 1779 г. 50 рублей, а всего 60 рублей.

- 1800 г. Остальные за 1799 г. 100 рублей и за 1800 г. 150 рублей, а всего 250 рублей.

- 1801 г. 199 рублей 99 копеек.

- 1802 г. 200 рублей.

- 1803 г. 200 рублей.

- 1804 г. 133 рубля 33 копейки.

- 1805 г. 266 рублей 66 копеек.

- с 1806 г. по 1809 г. 200 рублей в год.

- 1810 г.77 рублей 83 копейки.

При этом Дума присовокупила, что «по не различению» она не может показать, сколько именно из этих денег назначалось на жалованье учителю и сколько собственно на содержание училища. Затем, с 1810 по 1814 гг. на одно содержание училища было отпускаемо ежегодно по 90 рублей».¹⁵

Губернатор предписал магистрату производить ежегодно по 300 рублей на содержание училищного дома, а за наем этого дома у учителя Половневского выдать ему за все время помещения училища в его доме по 170 рублей за каждый год. Половневскому причиталось за 17 лет более 3000 рублей.

Магистрат не имел в своем распоряжении столько свободных городских доходов, а потому выдал Половневскому только 450 рублей. На будущее время он определил на наем дома для училища и на содержание его производить из городских доходов ежегодно по 300 рублей. Эти деньги, хотя неисправно отпускаемы были училищу, но Половневский с 19 ноября 1818 года менее нежели прежде имел в них нужду,  ибо по должности штатного смотрителя и учителя училища, он получал из Козловского казначейства по 300 рублей в год.

В 1821 году все отношения общества к училищу, по случаю преобразования оного в уездное, прекратились… Прекратилось в тот же год и существование Половневского на земле.

Спрашивается: отчего общество не желало принять училища, как бы следовало, всем сердцем и всею душою? За что оно питало к нему такое нерасположение, при котором являлись препятствия к развитию его, даже опасность за самое существование его? По крайней мере, попечители Тамбовских народных училищ, визитаторы и директоры, обозревавшие училище, всегда находили его в отличном состоянии и за превосходные успехи учащихся в нем каждый раз изъявляли Половневскому свою признательность, неоднократно ходатайствуя о вознаграждении трудов его небольшими денежными подарками от 100 до 125 рублей. Лучшие из граждан города, ежегодно присутствуя на отрытых испытаниях, также оставались успехами учащихся довольны, изъявляя Половневскому в обязательных выражениях свою благодарность. Магистрат 5 раз письменно свидетельствовал, через городничих и уездных предводителей дворянства, перед попечителями Тамбовских народных училищ, что отличные успехи учения в училище зависели от способа преподавания Половневского, если не более, то, по крайней мере столько же, сколько и от понятия учащихся. Магистрат свидетельствовал даже, что Половневский обходился с учениками ласково, не пугал их суровым видом, грубым разговором, показывался им не строгим судьей, но кротким, добрым наставником, которого радовали успехи и огорчали нерадение и безуспешность, что он допускал приличную шутку к поощрению прилежных, считая ласку бесполезною с беспечными, шутку с ветренными, строгость с упрямыми. Похвала для педагога  того времени завидная, ибо и теперь найдется не мало таких, которым нельзя приписать её! А между тем, хваленый педагог, сообщая ученикам познания, желал и сам умножать свои; желание его было не исполнено, ибо неоткуда ему было приобретать познания: библиотеки при училище не было и самое название её в училище было только пустым звуком.