«Храни в памяти имена великих людей и в своих походах и действиях с благоразумием следуй их примеру». А.В. Суворов.

Интересная история рассказывается далее: «В 1799 году в Лондоне был издан портрет американского президента Джорджа Вашингтона с подписью граф Суворов-Рымникский. Причина было проста – слава Суворова затмила имя президента, но вот портретов полководца не хватало, и когда закончился очередной тираж, предприимчивые издатели взяли портреты Джорджа Вашингтона, которые пылились на полках, подписали именем Суворов, и быстро распродали. Такой портрет хранится в Санкт-Петербургском музее генералиссимуса, кстати, в первом в России мемориальном музее, открытом в честь конкретного человека».

В начале лета 1787 года русская разведка в Турции через посланника Российской империи в Константинополе Булгакова проинформировала князя Потемкина об утверждении турецким диваном (советом султана) плана уничтожения Херсона. Замысел турок был прост: смять Кинбурнскую крепость как препятствие входа их флота в Днепровский лиман, подойти к Херсону и лишь одним бортовым залпом эскадры превратить верфь и город в руины. Это известие застало светлейшего врасплох: усилить Херсонскую эскадру было нечем, а для переброски дивизий Южной армии не было времени. Оставалось одно – уповать на воинский талант Суворова.

Князь Г.А. Потемкин писал Екатерине II: «Не думайте, матушка, что Кинбурн крепость. Тут тесный и скверный замок с ретрашементом* (фортификационное сооружение, внутренняя оборонительная ограда, расположенное позади какой-либо главной  позиции  обороняющихся, позволяющее обстреливать пространство за нею и принуждающее противника, овладевшего главной позицией, вести дальнейшую атаку) весьма легким, то и подумайте, каково трудно держаться тамо. Тем паче, что с лишком сто верст удален от Херсона». (Крепость, в то время, состояла из турецкого замка построенного после 1739 году и укреплений, построенных в 1774 году, после того как Кинбурн отошел к России. В 1787 году крепость была добавочно укреплена, вырыты волчьи ямы, а в ров был набросан терновник).

Уединенное, изолированное положение Кинбурна в связи с нелегкой обороною длиннейшей береговой линии вызывало самые серьезные опасения за участь суворовского отряда. Потемкин неоднократно указывал на это императрице. «Молю Бога, - отвечала она ему, - чтобы вам удалось спасти Кинбурн». «Дай Боже не потерять Кинбурна», - повторяла Екатерина и в следующем письме, видя же глубокое уныние Потемкина, утешала его: «Империя останется империею и без Кинбурна; то ли мы брали и потеряли?». Допуская возможность взятия Кинбурна турками, она в одном письме говорит: «не знаю, почему мне кажется, что А. В. Суворов в обмен возьмет у них Очаков». Императрица ошиблась – Суворов сделал и то, и другое.

В Кинбурнской крепости имелось 19 медных и 300 чугунных орудий. Однако огневая мощь крепости была невысока, так как орудия стояли по всему периметру крепостных укреплений. Калибр большинства орудий был мал, значительная часть их находилась в неисправном состоянии.

12 сентября от стоящего под Очаковом турецкого флота отдели­лись одиннадцать канонерских шлюпок и бомбарда. Подойдя к Кинбурнской косе, они открыли огонь по береговым укреплениям, повредив несколько строений и убив несколько человек. Через полчаса в ответ ударили крепостные орудия. Огонь был на редкость точен. Турки несли большие потери. Перестрелка продолжалась всю ночь, а утром следующего дня на косу высадилось более 700 турок. Первы­ми неприятеля встретили донские казаки, приведшие турок в смяте­ние, затем подоспели мушкетеры генерала Река. Бой был ожесточенный и кровопролитный. Наши выдержали атаку турок, а затем и сами ударили в штыки. Десант был разгромлен, и уйти не удалось никому. В довершение всего ближе к ночи от удачного выстрела разорвало в клочья турецкий линейный корабль. Разорванные человеческие тела находили за несколько миль от места взрыва. Лишь наступившее безветрие спасло турецкую эскадру от пожара. 14 сентября в Кинбурн примчался верхом сам Суворов. 15 сентября турецкий флот в 38 вымпелов снова подошел к Кинбурну и начал обстрел. Навстречу им устремилась одинокая галера «Десна» под началом мичмана Ломбарда, который на свой страх и риск, решил помочь Суворову. Против всего турецкого флота у него была одна мортира и 16 трехфунтовых пушек. Приняв галеру за брандер, турки вели себя настороженно и понемногу отошли под защиту Очаковской батареи. Ломбард некоторое время их преследовал, но потом, поняв, что зарвался и будет окружен, в свою очередь отошел к Кинбурну. Произведя разведку боем 12 и 15 сентября, турки наметили решающее сражение на 1 октября. К этому времени возле Очакова находились три 60-пушечных линейных корабля, четыре 34-пушечных фрегата, 4 бомбардирских судна, 14 канонерских лодок (вооруженных одной-двумя пушками) и 23 транспортных судна. Всего на кораблях турок имелось около 400 орудий. 30 сентября бомбардирование крепости усилилось, оно продолжалась с полудня до глубокой ночи. Объехав Кинбурнскую косу, Суворов заметил по движениям в турецком флоте, что готовится что-то необычное, и приказал артиллерии отставлять турецкий огонь без ответа.

1 октября, с рассветом, под прикрытием 600 орудий своего флота 5000 турецкий отряд из состава Очаковского гарнизона начал высаживаться на Кинбурнской косе. Суворов отдал приказание не отвечать на огонь турок, сделал еще кое-какие распоряжения и пошел, по обычаю, к обедне… «Пусть все вылезут», — говорил он своим подчиненным. Вот как описывает начало сражения сам А.В. Суворов: «Накануне Покрова в полден неверные с их флота бомбардировали  нас жесточае прежнего, до темноты ночи. С рассвета, на праздник, за полдни несказанно того жесточае били солдат, рвали палатки и разбивали стены и жилье. Я не отвечал ни единым выстрелом, мы были спокойно в литургии: дал я им выгружаться без малейшего препятства». Около 9 часов неприятель подошел к косе с двух сторон: на запад от Кинбурна, на самой оконечности косы, стали высаживаться с кораблей турки; восточнее Кинбурна, верстах в 12, пытались высадиться запорожцы, бежавшие в Турцию. Запорожская высадка была демонстрацией, для отвлечения русских от главного пункта атаки, но казаки пресекли их высадку. Высадка же турок производилось беспрепятственно, под руководством французских офицеров. Турки высаживались с шанцевым инструментом и мешками и тотчас же принимались рыть неглубокие ложементы (укрепление, небольшой окоп для укрытия войск и орудий), наполняя мешки песком и выкладывая из них невысокие бруствера. Ложементы велись поперек косы, параллельно один другому, от Черного моря к Очаковскому лиману, причем свободное пространство загораживалось переносными рогатками. Главный предводитель турок, Юс-паша, хорошо знавший Кинбурн, решился победить или умереть и велел своим перевозочным судам удалиться. К моменту высадки, русские силы были рассредоточены на фронте в 36 верст. В Кинбурне находились: Орловский, Шлиссельбургский (4 роты) пехотные полки, по 2 эскадрона из Мариупольского и Павлоградского легкоконных полков, 3 казачьих полка. В 9 верстах от Кинбурна, у Покровского редута находился Козловский полк, в 12 верстах от Кинбурна между Покровским и Мариининским редутами стояли Мариупольский и Павлоградский легкоконные полки, в 14 верстах от Кинбурна у Мариининского редута стоял легкий батальон Муромского полка (легкие батальоны формировались из лучших стрелков полка), у Александровского редута (36 верст от Кинбурна) стоял Санкт-Петербургский драгунский полк. У Кинбурнской крепости находилась галера «Десна» № 5 (1 единорог, 8 пушек, 8 фальконетов) с экипажем, состоящим из 120 солдат Тамбовского полка. Турки начали бомбардировать, но им не отвечали ни одним выстрелом из крепости. Суворов приказал действовать, когда неприятель подойдет на двести шагов. В час пополудни турецкий авангард подошел к назначенному расстоянию и сигнал был дан - залп со всех крепостных полигонов. Бой был тяжёлым и продолжался весь день. Янычар поддерживал огонь турецких кораблей с моря. Артиллерийским огнём русские заставили турецкий флот отойти, а затем стремительно атаковали сам десант. Полковник Иловайский с двумя казачьими полками и двумя эскадронами легкой конницы, объехав крепость с левой стороны по берегу Черного моря, напал на неприятеля несшего лестницы. Изрубил их. В том числе Юс-пашу, не хотевшего сдаться. Для построения каре у него было слишком мало войск, поэтому Суворов атаковал развернутым строем. Орловский пехотный полк предводимый генерал – майором Реком, сделал вылазку из крепости и устремился на неприятеля с правой стороны, проложил себе штыками дорогу в ложементы, где и был ранен. Суворов подкрепил сражавшихся батальоном Козловского полка, которым командовал подполковник Федор Иванович Марков, но русские войска отступили. В рукопашном бою турки сорвали знак с прапорщика Козловского полка Льва Федорова, он же у них отбил знамя. Ближе к вечеру пехота, получив подкрепление из десяти эскадронов легкой конницы, ударила на неприятеля с большим ожесточением; казаки устремились во фланги. Турки, ободряемые дервишами, продолжали нападение, с отчаянием бросались в наши ряды. В девятом часу вечера, когда уже стемнело, к нашим войскам присоединились триста человек Муромского полка, прибывшие из Херсона и решили победу. Турецкий десант был разгромлен и полностью уничтожен. Отступившие к морю, турки вынуждены были искать спасения в волнах черного моря, где многие из них и погибли. Потери турок составили 4,5 тыс. человек. Среди убитых янычар нашли двух переодетых французов. По этому случаю, Екатерина написала Потемкину: «Буде из французов попадет кто в полон, то прошу отправить к Кашкину в Сибирь в северную, дабы у них отбить охоту ездить учить и наставить турков».

2 октября Суворов отпраздновал победу на глазах Очаковских турок парадом на косе, обедней и благодарственным молебном. Войска Суворова выстроились на косе лицом к Очакову, отслушали молебен, произвели победные залпы; большая часть раненых была в строю. Очаковские Турки высыпали на берег, смотрели и слушали. Они уже не осмеливались беспокоить Кинбурн, впечатление понесенного поражения было слишком сильное. Участники боя поднесли своему командиру купленное в складчину роскошное евангелие и огромный серебряный крест. По настоянию Потемкина Екатерина послала Суворову знаки и ленту высшего русского ордена святого Андрея Первозванного. Награды ожидали и других воинов. В честь победы под Кинбурном была отчеканена серебряная медаль (19 штук). Потемкин, пересылая медали Суворову, наказывал: «разделите по шести в пехоту, кавалерию и казакам; а одну отдайте тому артиллеристу, который выстрелом подорвал шебеку. Я думаю, не худо б было призвать Вам к себе полки, кого солдаты удостоят между себя к получению медали». Медали были выданы солдатам за отличие в сражении, причем избранным самими солдатами. Носили медаль на груди на Георгиевской ленте, продетой в петлицу. Отчеканена медаль была по размеру и весу рублевой монеты того времени. На аверсе портрет Екатерины II, на реверсе надпись «Кинбурнъ. 1 октября 1787 г.».

В память отражения турецких войск от Кинбурна, была построена в крепости церковь Покрова Богородицы. На месте этой бывшей церкви, еще в 1855 году стоял столб с иконою покрова Богородицы, на которой внизу был изображен Суворов, приносящий на коленях благодарственную Богу молитву за дарованную победу.